Читаем без скачивания Боги с Родины. 3 книга трилогии - Святослав Лаблюк

Иллюзии, Хрущёв снять попытался, но вскоре оказался, сам за штатом. Сменив, малоземелец, с набором на груди наград, четырежды герой страны, времён расцвета Пугачёвой, спросил соратников, однажды, страдая аморазмом. – А что? В Росси есть коррупция?

Артём, вместо деревьев видя, – людей измученных, подумал.

– Возможно, так и есть, – и на Земле – под облаками, находится чистилище? Эти деревья-сущности, прав лишены здесь – говорить, просить.

Как им помочь?

Дух мне сказал, что искупить грехи, могу помочь им, если захочу.

Странно вопрос поставлен, – разве я могу им не хотеть помочь?

Хочу, конечно. Но дух не посвятил, как это сделать я могу, как искупить грехи, а обвинил меня, – ты не готов.

И почему скорбь в нашей жизни обязательно, присутствовать должна? Если воздушное пространство, есть – жилище духов злых, то отчего здесь дышится легко?

– Вот отчего ад помещается под землю, мелькнула у него догадка.

Ад – много-уровнево сформирован. Здесь наверху – чистилище, чтобы почувствовать могли, что под землёю жарко, душно, воздух стремится вверх, где дышится легко. Чем глубже, тем дышать труднее. В Аду, отягощённая грехами сущность, лишь может ползать, корчиться в мучениях и, изнывая от сознания запрета, подняться, воздуха прохладного глотнуть, мучится будет, задыхаться.

Владеют этим миром, где живём – чистилищем, лишь – злые духи. Ангелы испытывают нас, с зловредной радостью вниз опускают души, те, что не могут улететь за небеса. И, злые духи низвергают вниз их, чтобы не рвались, безнадёжно ввысь. И, в этом жизни смысл? Как примитивно!

Иллюзии. Самым опасным видом поражения, является – метод внедрения эмоционального заряда и кодирования, посредством заражённых информаций. И, первым делом разума – является различие, от истинного ложного [31].

Интуитивно, на своём пути, барьеры строят люди, от получения ненужной информации, но не всегда способны справиться. При помощи иллюзий, «зарядив» эмоциями информацию, становится возможным, разума барьеры одолеть и вызвать в человеке взрыв страстей, переживать заставив их по поводу внедрённой информации [32]. Почувствовать скорбь, угнетение и радость?

– Не верю, что Господь, груз скорби в жизни сделал обязательным. Скорей всего, Он указал, что в мире скорбь присутствует. Церковники добавили сознательно – так быть должно. Ведь если скорбь не знает человек, может дорогу позабыть в их лоно.

Успешные, здоровые, счастливые и обеспеченные люди в поддержке церкви не нуждаются. Ведь человеком проще овладеть, манипулировать и побуждать пожертвовать и, сделать приношения, если он молится об избавлении невзгод, души, тела спасения [33]. Ведь зачастую, большинство людей потребность в Боге ощущают, когда им плохо, нехорошее случается или должно случиться с ними, с близкими, друзьями.

Когда же всё в порядке, и места скорби нет в душе, лишь вспоминают, многие о Боге, с иконой рядом проходя, у церкви, мест святых, не заходя, произнеся молитву про себя, и то не все и, не всегда.

20

Часть из нуждающих, обычно превращаются в голимых попрошаек, – с любой проблемой и желанием, к Нему всё время обращаются, зная, что Он поможет.

Артём представил, – миллиард людей, Господа просят – одновременно и ужаснулся от такого светопреставления, себя, мгновенно успокоив, что, Слава Господу, не может быть – плачевно.

Вновь повернувшись в сторону деревьев, на них смотрел он по-другому – увидев связь стремлений ветвей к небу, чтобы из поднебесной вырваться среды и, в глубину корней, где соками земли питаются (прошлым и настоящим), вновь вернуться, чтобы возродиться.

– Как люди, думал он, представив, всех живших на Земле, когда-то – вместо тех деревьев.

Если освободить стволы их от корней и ветви от ствола, деревья гибнут. Жить могут только вместе. Души стремлением своим, – ветвями, связаны. Они с грехами вверх и, вниз (корнями) через сознание произошедшего, происходящего, уходят.

Корни – пути души – основа, ведь из неё растёт ствол дерева; чем выше у души стремление подняться и, от греха очиститься, тем выше и сильней Земля ей помогает, давая корням соки, (кровь человека), – уходят в ветви и стволы.

Скрипят же оттого, что их стволы сгибает дух порывами – как будто ветер.

За что он их наказывает, не ответит.

Проснувшись с этой мыслью, понял с удивлением, что спал и, всё – приснилось. Василий был невдалеке, сидел на лавочке у дома.

– Словно всё было наяву, а не во сне в недоумении он произнёс, растерянно, к Василию идя.

– Что-то приснилось интересное?

– Не вариант с сантехником, съязвил Артём и, улыбнулся.

– Тебе я вижу, случай тот понравился, Василий предложил, – дать адрес? Сам побываешь в анекдоте?

– Это лишь оттого, что сам ты анекдот ходячий.

– Смешной? Или с меня смеяться нужно?

– Не заводись, Артём остановил, не пожелав вступать с ним в перепалку в доме, – где был в гостях, – нельзя. Невежливо.

Сдержался и Василий, не нагнетая обстановку, он разговора тему перевёл, в другую сторону – о снах.

– Так, что тебе приснилось? Расскажи. Мне интересно.

– Подробно расскажу. Но ты сначала мне скажи, что за деревья так скрипят у сеновала, – неприятно?

– Где мы сегодня спали? – спросил Василий, голосом переменившимся.

И внешне сразу изменился, не только голосом.

– Что-то не так? – спросил Артём, почувствовав, – затронул, что-то важное.

Они здесь появились – неожиданно. Вначале их никто не замечал. За изгородью не мешали, никто внимания на них не обращал. Однажды, обратили. Случайно, как-то.

Кустарники те – бузина. Одни поверья говорят, что это проклятые дерева, будто, живёт дух демона под бузиной, обычно.

Эти деревья, строго-настрого мне трогать запретили предки. Они мне говорили, – к смерти, может, привести в семье, к несчастьям и болезням, а также падежу скота и разным бедам.

Я узнавал потом и у других. Все говорят по-разному. Одни, что бузина – жилище духов дома, хозяевам добро несущих, другие блага. Другие говорят, что просьбы, произнёсшие под кроной: «от напасти», «чтобы не насудил суд много», «для избавления бед всяких», – все выполняются, но, в случае моём – она не помогла, трёшку я отхватил по полной. —

– А сколько прокурор просил?

– Крыша поехала или звёзду схватить хотел. Он мне просил – режима строгого дать восемь лет, как за деяние опасное, жестокости особой.

Он стукнул со всей злости кулаком об стол, лицо, став каменным, и напряжённым – замерло.

– Ты, успокойся, посоветовал Артём. Вообще-то, знаю я со слов сидельцев, что если прокурор попросит восемь лет, то даст судья шесть, редко, пять бывает. Твою статью сменили видно, срок скостили.

– Прямо, – профессор юриспруденции! – Василий усмехнулся. Тебе, откуда это знать? Может, понятие твоё, судье бы нужно довести и мне, не трёшку, шестерик впаять?!

– Со слов сидельцев знаю. Не довелось мне это испытать и, слава Богу. Там быть, – врагу не пожелаю.

– Ты знаешь лишь со слов, а я на шкуре испытал своей, как ждать звонка, считать день каждый!

– Я понимаю, – было трудно. Не собирался тем затрагивать. Ты сам сказал о трёшке, теперь заводишься. Не нужно, вспоминать об этом.

– О бузине я говорил, – она не помогла!

– И я о ней, Артём ответил примирительно, не став, по этой теме продолжать.

Молчали оба, смотря по сторонам, смотреть в глаза друг другу не желая первым. Так продолжалось минут пять, молчание им было тягостно, но гонор, – первым отвечать, не позволял.

В этот момент с кувшином молока в одной руке и кружками в другой руке, к ним вышла мама Васи.

– Какого ляха в дом не шли позавтракать?! – спросила строго их, смотря, на отвернувшихся ребят.

Да вы, никак поссорились! – она их укорила. Немного в жизни радостей, так вы беду накличете!

– Не кличем никого мы, мама! Просто поспорили немного, ответил ей Василий, искоса – смотря на друга. Тот, косился, также, осторожно.

Глаза их встретились, и отвернулись, резко. Со стороны было смешно и, мама Васи не сдержавшись, рассмеялась. Ребята посмотрели на неё и, искоса, вновь на себя, не удержавшись, громко, сами рассмеялись.

– Вот, ладно! – радостно сказал мама Васи и, отвернувшись, в дом пошла.

Хлеб знаешь, где лежит…, негромко, полупрошептала.

Слеза предательская, сковала речь. Она плохого не желала.

Глава 6. В первый раз

Поднявшись на этаж, где их квартира, Никита подтолкнул тихонько дверь, зная, – она не замкнута. Дверь сразу же, открылась. Стараясь мать не разбудить, вошёл, ключ провернув, в двери торчащий, оставленный предусмотрительно, – двери замкнул. Деньги достал и положил на стол. Присев, жевал горбушку с солью и чесноком. Затем, раздевшись, на топчан улёгся – на кухне, стоящий с незапамятных времён. Рассказывала мама, что его отец принёс. На нём, мечтал о встрече с ним и, сладко засыпая, того с ним представлял. На этот раз, заснул не сразу. Перед глазами – бабушка уставшая, с которой разговаривал – нечестно. Ему её, так было жалко, что в горле появился ком.